Пока штурмбаннфюрер Хеллстром спокойно попивал кофе в небольшом ресторанчике на Монмартре, обыкновенный рядовой Цоллер, ставший в одночасье героем Третьего Рейха, топтался перед дверью, не решаясь зайти внутрь. Перешагнуть порог этого кафе означало попасться в лапы самому страшному человеку в гестапо, о котором только Фридрих слышал. Юноша прекрасно понимал, что ни в чем не виноват, поэтому бояться ему нечего, но сам факт, что, скорее всего, сейчас его начнут допрашивать с особым пристрастием, не радовал.
Но не прийти на назначенную встречу было просто немыслимо.
Наконец решившись, молодой шутце приоткрыл дверь ресторана и прошмыгнул внутрь, снимая попутно пилотку. Гестаповца он приметил издалека, тот сидел практически в самом углу зала, что и понятно: слишком шумной была компания собравшихся в центре солдат.
Кое-как миновав восторженных француженок, которые уже бросились было бежать к внезапно появившейся гордости нации, Фридрих немедля направился к ожидающему его Хеллстрому. "Неужели опоздал? За что мне это все?" – беспомощно шептал про себя стрелок, прижимая к груди головной убор.
- Здравствуйте, герр майор. Для меня большая честь познакомиться с вами лично.
Цоллер дожидался приглашения присесть, а пока разглядывал сидящего перед собой мужчину. Ну да, холеное лицо, зализанные волосы, гаденькая ухмылочка и пронзительный взгляд, который и положен представителям его профессии...
- Вы что-то хотели обсудить? – начал Фридрих, как будто бы и не знал, о чем они сейчас будут беседовать.

Майор гестапо любезничает с рядовым, пусть теперь и знаменитым, - жди беды. Даже улыбка на лице офицера особо не располагала: напротив, юный Цоллер только сильнее напрягся, и уже после приглашения медленно опустился на стул.
Почему детали предстоящей премьеры необходимо было обсуждать с каждым встречным офицером, Фридрих не понимал, и, скорее всего, Хеллстром тоже не имел понятия, зачем тратит свое время на какого-то стрелка, о котором пару месяцев назад никто даже слыхом не слыхивал. Начальство поручило - оно и понятно, а вот шутце предпочел бы на эту тему не говорить ни с кем, за исключением Геббельса. Вспоминать три дня в окружении американских солдат не было желания, да вот только кто спрашивает?
Будь воля Цоллера, он бы вообще не афишировал своего героизма, только вот время назад отмотать не выйдет, и никто где-то там, в прошлом, не заклеит ему рот скотчем.
Встречи со знаменитостями Вермахта была на последнем месте в списке приоритетов молодого солдата, тогда как на первом стояло ежедневное посещение кинотеатра "La Gamaar". Фридрих давно мечтал заговорить с его хозяйкой, но отчего-то робел... Возможно, француженка даже не знала о том, что приобрела поклонника из ряда начинающих звезд немецкого синематографа.
Что привлекло шутце в этой девушке, сказать было трудно.Образ, который нарисовал в своей голове Цоллер, никак не вязался с тем, что происходило на самом деле. Холодная, немного резковатая Эммануэль Мимьё была для почитателя воплощением исконно французской грации и необыкновенного обаяния. Рядовой нередко наблюдал за ней, когда та меняла по вечерам афиши, - только подойти не решался.
Романтические размышления прервал самодовольный голос штурмбаннфюрера...
- Если честно, я бы не хотел присутствовать на премьере... - начал было стрелок, но осекся, внезапно вспомнив, что говорит с офицером гестапо, а не с приятелем. Жил он в такое время, что эти слова могли счесть за противостояние воле министра пропаганды и самого фюрера.
Цоллер поднял взгляд на Хеллстрома, гадая, обратит ли тот внимание на нечаянно оброненную фразу или пропустит мимо ушей.
- "Ритц" - хороший кинотеатр, и я думаю, что там безопасность на уровне, и лишний раз инструктировать меня не нужно... В конце концов, если я разбил трехсотенное войско, разве я не справлюсь с посещением премьеры?
Неудачная шутка.

- Нет, спасибо, - с каким-то мрачным недоверием ответил Фридрих на предложение заказать себе что-нибудь. Мало того, что молодой человек перекусил второпях по дороге, так еще и насмешливый вид штурмбаннфюрера отбивал начисто всякое желание трапезничать.
"Вляпался ты, друг. Ты ведь не думал тогда, в Испании, что в жизни может быть что-то более страшное, чем осада "гнезда"? И уж тем более не догадывался, что самым ужасным окажется премьера кинофильма о твоем подвиге..."
Цоллер напряженно следил за падением пепла с кончика сигареты майора, и ему казалось, что в тот же момент Хеллстром не сводит своего пытливого взгляда с юного шутце.
- Я видел этот фильм, - сухо произнес юноша, скрестив руки на груди. Стрелок выглядел зажатым и напряженным, он тщательно подбирал слова, опасаясь, как бы этот визит в ресторан не оказался для него последним.
Сделать глубокий вдох, поднять взгляд и неуверенно уставиться в глаза удава. Без шуток, Фридрих ощущал себя беспомощным кроликом, поданным на обед опасному хищнику, а вовсе не героем Третьего Рейха, который управлялся с огнестрельным оружием также хорошо, как его матушка - со сковородой.
Цоллер лишь натянуто улыбнулся на комментарий майора о шедевре Геббельса, но отвечать не стал, несмотря на то, что слова Хеллстрома сильно задели его самолюбие, - себе дороже.
"А вы не знаете, где можно достать такую справку?" - с энтузиазмом хотел было спросить Фридрих, но вовремя себя остановил. Сорвись слова с языка, мальчишка выглядел, по меньшей мере, глупо, поэтому молодой фашист снова выдавил из себя улыбку и уставился взглядом в стол.
- Это всего лишь националистическая премьера, герр майор, ничего больше, - пожал плечами рядовой. - Вам вообще этим заниматься необязательно, это задача Совета Безопасности, а не Гестапо, и я уже обсуждал эту тему с полковником Ландой еще время утром. Правда, я не знаю, зачем я должен от каждого слушать, как мне себя вести, - речь вышла жаркой и слишком дерзкой, но, когда Фридрих осознал это, было уже поздно. - Perdoneme*...
"Scheiße**! Что ты говоришь, жить надоело? - корил себя шутце, потирая переносицу. - Что на тебя нашло?"
Чтобы как-то сгладить напряжение, снайпер задал вопрос, который волновал его еще утром:
- А после премьеры мне обязательно возвращаться в Берлин?

* - Извините (исп.)
** - Дерьмо (нем.)

Цоллер уже сотни раз пожалел о том, что не умер в Испании вместо того, чтобы теперь просиживать штаны на Монмартре, боясь заглянуть в глаза майору. Казалось, если что-то пойдет не так, Хеллстром выхватит револьвер из кобуры, висящей на его правом бедре, и сделает в голове молодого солдата четкое отверстие.
Такое развитие событий наверняка не могло устроить ни одного нормального человека. В конце концов, кому захочется умирать столь молодым? Фридрих молча выслушивал все, что говорил майор, не имея возможности вставить слово. Открой шутце рот прямо сейчас, он больше бы не имел возможности разговаривать. Никогда. Почему-то Цоллер в этом не сомневался.
- Простите, герр майор, - произнес стрелок, опустив глаза. – Я знаю, что сказал глупость, но...
"Твой подвиг уже давно не твой". Как странно слышать эти слова, странно и страшно, будто бы Фридриха просто продали как какого-нибудь негра из Африки, чтобы он доставлял веселье влиятельным господам. Отвратительное ощущение принадлежности кому-то.
Цоллер не сводил взгляда в черепа на фуражке штурмбаннфюрера, отчего-то ему казалось, что пустые глазницы направлены прямо на него. От этого взгляда становилось не по себе.
- Я понимаю, герр штурмбаннфюрер. Виноват. Я наивно полагал, что значу больше, чем любой другой рядовой, - прошептал юноша. – Но все же, вы явно преувеличиваете. Я свободный, и я не хочу плясать ни под чью дудку, - с некоторой долей упрямства продолжал стрелок, подняв голову. Он смело смотрел в глаза майору, но пожалел практически тут же: офицер пустил мальчишке в лицо клуб сигаретного дыма. Цоллер поморщился, на глаза навернулись слезы.
Фридрих еле сдержал кашель, понимая, что поступил попросту глупо, высказав все, что было у него в мыслях. Почему матушка не научила держать его язык за зубами?
- Вы могли бы мне помочь? Я бы хотел остаться в Париже...

Речь Хеллстрома насквозь пронзила радужную картину мира, которую нарисовал себе Фридрих. Жестоко расправившись с наивной уверенностью в значимости Цоллера, майор поспешил заверить юношу, что тот такой не один и что тысячи молодых максималистов день ото дня разочаровываются в окружающей действительности. Сказать по правде, легче от этого не становилось.
- Вы абсолютно правы, майор, - сквозь тяжелый вздох ответил стрелок. – Я не в восторге от того, что мне приходится убивать людей, - а про себя молодой человек добавил: "В отличие от вас, конечно, штурмбаннфюрер". – Я не совсем уверен, что вообще подхожу для этой... профессии, - не подобрав более подходящего слова продолжил Цоллер, слегка расправляя плечи – это придало ему чуть больше уверенности.
Рассуждения гестаповца о природе Франции шли вразрез с его образом хитрого и кровожадного убийцы – Фридрих не смог сдержать улыбки. На секунду Дитер Хеллстром даже показался ему вполне человечным, у шутце даже получилось представить его в штатском, но все это произошло лишь на одно мгновение, после чего перед юным нацистом вновь появился офицер.
- Я нашел здесь кое-что... – "кое-кого", - ...что очень меня увлекло, я не могу просто так взять и уехать. Понимаете, очень многое нужно сделать, да и Париж мне очень понравился... – "особенно La Gamaar", - так что по родному Берлину я не очень скучаю, - шутце выдавил из себя примирительную улыбку и развел руками.
Как-то быстро штурмбаннфюрер стал собираться... он сунул портсигар в карман и медленно поднялся из-за стола. Фридрих поспешил вскочить и отдать честь офицеру.
- Спасибо большое, майор. Я буду очень благодарен вам. если вам вдруг что-нибудь понадобится – я всегда к вашим услугам.
"Дурак, что может понадобиться гестаповцу от обычного рядового?"

Пока майор надевал фуражку, Фридрих мельком взглянул на часы, висящие над головой офицера. Если верить им, то юноше следовало поторопиться: он же не хотел опоздать на последний сеанс в «Le Gamaar». Хозяйка кинотеатра устраивала неделю Пабста, а сегодня целый день показали «Белый ад Пиц-Палю» с Лени Рифеншталь в главной роли, и Цоллер не желал упускать возможности и в третий раз насладиться просмотром, несмотря на то, что больше любил «Бури над Монбланом».
Шутце нравилось оставаться после сеанса и наблюдать за тем, как молодая и несомненно прекрасная француженка меняла по вечерам афиши. Рядовой не считал себя особо застенчивым, однако именно в такие моменты, когда, казалось, необходимо было только сделать шаг, начать разговор - и все, разум отказывался подчиняться, и молодой человек становился робким, как заяц перед пастью волка. Вот и сегодня солдат собирался повторить попытку, наконец, познакомиться с мадемуазель.
Цоллер уже давно заготовил речь, с которой начнется их общение. Он хотел выразить свою благодарность за организацию немецких вечером в ее без сомнения восхитительном кинозале, а потом, возможно, удастся в тот же вечер обсудить какой-нибудь из любимых фильмов мадемуазель за чашечкой чая.
В любом случае, предложение штурмбаннфюрера пришлось очень кстати. Использовать машину офицера Гестапо в качестве такси казалось огромной привилегией, так что слова Хеллстрома о малой значимости персоны юного героя разбились о вновь возведенную стену самолюбия и гордыни.
- Спасибо, герр штурмбаннфюрер, - шутце мгновенно поднялся из-за стола, натягивая на голову пилотку. - Не могу отказаться. Вы знаете, где находится кинотеатр "Le Gamaar"? Мне нужно туда. И желательно побыстрее.
Покидая ресторан, рядовой чуть было не пришиб дверью гестаповца - так он спешил на встречу с предметом обожания. Брошенное через плечо «Perdoneme, herr Hellstrom» явно говорило о том, что Цоллера казус нисколько не встревожил.

Отредактировано Friedrich Zoller (2012-11-12 12:07:28)